08-05-2009

Мы, глянцевые журналисты, так же похожи на журналистов-новостников, как мальтийская болонка на ездовую лайку. Но противоположности, как известно, притягиваются. Поэтому наш редактор Игнат Сахаров, который, даже обжегшись крапивой, начинает стрелять из всех видов оружия, звонить в силовые структуры, проходить диспансеризацию и заедать горе икрой кижуча, с большим интересом расспросил ведущего 3-го канала Владимира Соловьева о его жизненном опыте. Благо, расспрашивать есть о чем. Соловьев прошел в качестве военного корреспондента семь войн разной степени тяжести, работал под бомбами в Боснии и Косово, беседовал с президентами и террористами, а вдобавок сделал два документальных фильма про Антарктиду. Теперь же ведет итоговую информационную программу "Главная тема" на 3-м канале.

- Вы столько времени провели в гуще разных конфликтов, что наверняка стали специалистом по ним. Как определить, кто прав, а кто виноват?

- Это не задача журналиста - определять, кто виноват в конфликте. Наша работа - просто привести факты.

-И даже для себя выводы не делаете?

-В зависимости оттого, куда забрасывает жизнь, появляется некоторый опыт. Я, скажем, могу считать себя балканистом, потому что прожил на Балканах много лет. Знаю многие причины конфликтов, многих людей. Но публичные оценки делать нельзя. Это такое же правило, как и то, что журналист не имеет права брать в руки автомат.

-Даже если ситуация угрожает жизни?

-Сложный вопрос. Я служил в армии, хорошо стреляю, но участвовать в бою журналист не должен. А угроза жизни - это в нашем случае часть профессии.

-Кошмары не мучают?

-После Беслана я месяц плохо спал. Такого ужаса даже на войне не видел.

-А как удалять тяжелые воспоминания?

-У большинства людей психика так устроена, что сама стирает плохое. Надо уметь вовремя нажимать на кнопку delete, это с опытом приходит. Скорее даже так: эти воспоминания надо хранить в отдельном файле где-нибудь в дальних уголках мозга. Может быть, и пригодятся. Может, даже помогут остаться в живых. Но в мирное время военный опыт не нужен.

-А у вас остались от военно-репортерской жизни какие-нибудь вполне гражданские впечатления?

-В Сараево такие девчонки! Поразительно красивые. Там же смешаны разные национальности и религии, и это дает удивительный эффект. Помню, первый раз, когда приехал еще студентом, я зашел в трамвай и обалдел. Главное - не обмануться их внешним видом. Таких коротких юбок нигде больше не встретишь. Но это только видимость легкомыслия. На самом деле там все серьезно: за ручку подержал - женись! Еще еда балканская, конечно, потрясающая...

-Да что же там потрясающего? Рыба да мясо. Жареное или на гриле. Вот разнообразие-то!

-А просто надо знать, куда ходить. Когда они для себя делают, с фантазией все в порядке. Мне, например, особенно нравится свинина, фаршированная сыром и ветчиной - называется "пунена вешалица". Я когда приехал в Белград весил около 75 килограммов, а уезжал - больше 100.

- И все не мышцы, да?

-Что-то и на мышцы пришлось, но не все.

-Военная журналистика превратилась, по сути, в некий вариант экстремальных кинопутешествий. Это вообще хорошо или плохо, что войны стали идти в прямом эфире?

-Сейчас такое время, что, если войну не показывать, ее как бы и нет.

-Ну а зачем публике знать о войне во всех подробностях?

-Людей надо информировать. Взять наш конфликте Грузией. Мы знаем, что там происходило. Но я встречал на Западе людей, которые искренне уверены, что это русские напали на Грузию. А в Сараево, например, человек во время войны мог смотреть три канала, принадлежащие всем сторонам конфликта. И поэтому мог более или менее правильно понять, что на самом деле происходит.

-Одного объективного канала для этого недостаточно?

- Очень мало объективных каналов. Вот американцы врут,